[Аналитика] Владимир Путин и «государство Путина»

Существует ряд государств, положение которых (военное, географическое, экономическое и так далее) привлекает внимание к персоне национального лидера вне зависимости от его личных и деловых качеств. Российская Федерация и действующий президент РФ Владимир Владимирович Путин очевидный пример такой ситуации. Дмитрий Шелест специально для Pan Pacific Agency.

Его персону наделяют демоническими или сакральными чертами в зависимости от точки зрения околополитических фантазёров. В то же время не стоит забывать, что даже монарх, обладающий абсолютной властью, не может мановением жезла изменить государство и подданных. Историческая инерция, существующее положение дел во внешней и внутренней политике, экономический базис и культурные традиции – условия, которые вынужден принимать любой правитель.

Таким образом, я предлагаю говорить не столько о фигуре действующего президента страны, сколько о генезисе Российской Федерации, в которой волею судеб на высшем государственном посту оказался Владимир Путин в определённый исторический период. В этом ключе стоит упомянуть и мнение Льва Толстого о незначительности роли отдельной личности в истории, и взгляды Карла Маркса на значимость глубинных социально-экономических явлений вне какой-либо персоны. Русский и немецкий гении видели процесс, который либо принимал тот или иной исторический персонаж и выигрывал, или же, наоборот, отказывался принимать очевидное, упуская шансы достичь чего-либо. Вероятно, с процессов и стоит начинать.

Контрреволюция 1991-1999 гг.

Вполне понятно утверждение о том, что современная Россия начала формироваться с момента распада Советского Союза. Но можно сказать и иначе: Российская Федерация – это последствие контрреволюционного переворота, когда советский проект был замещён реставрацией квазикапиталистического режима. В период с 1991 года, когда Беловежское соглашение похоронило СССР, до расстрела российского Парламента в 1993 году советское государство превратилось в свою противоположность.

Говоря о распаде Советского Союза, не стоит рьяно пытаться искать внешних операторов этого процесса. Первое в мире государство рабочих и крестьян было основательно подточено эрозией недоверия со стороны граждан и отсутствием видения будущего и путей к нему у советской бюрократии. Бюрократическая номенклатура не стала проводить капитальный ремонт государства, его пошатнули, подтолкнули, и советский народ очутился совершенно в ином мире. Однако аппаратная номенклатура (бенефициары предыдущего строя) во многом была отодвинута от новых возможностей более стремительными, жестокими, беспринципными и более дальновидными соперниками. В малом и большом масштабе в России воцарился олигархат. То, что назвали «семибанкирщиной», закрепилось как устойчивая структура и на федеральном уровне, и на уровне регионов в миниатюризированном виде. Назвать это капиталистическим обществом можно только со значительными допущениями. Подобное устройство скорее походило на ранний капитализм городов-государств XIV века, чем на государства Западной Европы конца XX века.

Определённый плюс этого периода состоял в том, что пока народившиеся капиталистические магнаты спешно делили советские активы, на более низовом уровне начал формироваться малый и средний бизнес, не связанный с приватизационной активностью. На начальном этапе формализация олигархического государства была несколько отсрочена, что позволило некоторое время существовать в относительно либеральном режиме, и демократические процедуры выполнялись до монополизации власти крупным капиталом. Одновременно, процессы распада СССР, названные Владимиром Путиным «крупнейшей геополитической катастрофой», прямо или косвенно привели, по разным подсчётам, к гибели от полутора до двух миллионов человек. В стране увеличился уровень безработицы, неведомый в Советском Союзе, невыплаты зарплаты, рост преступности, разрушались культура, наука и образование. Всё это также затормозило на несколько лет окончательный раздел страны финансово-промышленными группами.

К концу 1990-х условность управляющего Российской Федерацией президента Бориса Ельцина на фоне растущего могущества народившихся олигархов привела к закономерному итогу. Психопатические гордыня и жадность – не лучшие советники для создания альянсов, движения к компромиссам, и уж тем более для формирования государственной повестки в целом. Всем этим людям, точнее, олигархическим группам, необходим был арбитр, который бы хоть как-то уравновешивал непомерные аппетиты новых хозяев жизни. Кроме этого оказалось, что народ также способен иметь своё мнение и выражать его не всегда самым приятным образом для новоявленных элит. Проходившая на этом фоне контртеррористическая операция в Чеченской республике, отсутствие авторитета на внешнеполитическом контуре усугубляли ситуацию. Естественно, необходим был медиатор, который бы учитывал и мнение самоназванных элит, и мог предупреждать возможности новых революций. Так, эпоха Ельцина закончилась несколько раньше, чем Борис Николаевич сказал: «Я устал, я ухожу».

Бюрократический реванш 2000-2018 гг.

Почему-то, вспоминая биографию Владимира Путина, и его сторонники, и его критики акцентируют внимание службе в Комитете государственной безопасности (КГБ) СССР, как на принадлежности к некоему тайному ордену. Конечно, наделение КГБ всеведением и таинственным флёром мало удивляет, но стоит учитывать и то, что «контора» была государственной, то есть бюрократической организаций. Владимир Владимирович помимо принадлежности к кадровому составу спецслужбы был вполне себе государственным человеком, бюрократом (без негативного или позитивного контекста), разве что более информированным. Движение по восходящей от заместителя мэра Санкт-Петербурга до президента самой большой страны с промежуточными остановками на должностях заместитель руководителя Управления делами президента РФ, заместителя руководителя Администрации президента РФ, директора ФСБ РФ и, наконец, премьер-министра стало одновременно своеобразным бюрократическим реваншем как новой, так и оставшейся советской номенклатуры.

По сути, с заступлением В. В. Путина на пост премьер-министра страны в 1999 г. начался второй, самый длинный этап в развитии постсоветской России и, одновременно, созданием пресловутого «государства Путина». Бюрократический реванш был по-своему революционен и полезен для государства. Прежде всего, Путин действительно в короткий срок смог стать арбитром между основными владельцами финансово-промышленных групп. Своеобразный олигархический консенсус завершился «равноудалением» знаковых фигур из 1990-х.

В первый срок своего президентства Владимир Владимирович принял пакет законов вполне либерального толка в экономической сфере. Были сделаны шаги по сохранению целостности Российской Федерации, включая проведение второй контртеррористической операции на Северном Кавказе. В стране было создано единое экономическое пространство, которое, следует отметить, принесло в первую очередь выгодно крупному бизнесу. Второй срок (2004-2008 гг.) завершил укрепление вертикали власти. Одновременно состоялись первые шаги по модернизации Вооружённых сил РФ. Развалины Советского Союза обретали черты иного государства. Российская Федерация образца начала XXI века с каждым годом всё меньше напоминала гадкого утёнка из прошлого столетия. Не стоит перечислять новые и старые проблемы страны. Нравится вам это или не нравится, Россия избежала распада по Югославскому сценарию или, как минимум, варианта в духе колониальной Индии.

Стали очевидны инструменты сложного консенсуса: «ручное управление» государственными процессами, равноудаление олигархов, укрепление бюрократической верхушки, увеличение зависимости региональных властей от федерального центра, отказ от политической активности народных масс, отсутствие прямой оппозиции в законодательной и исполнительной власти. Всё изложенное не было ни «злой», ни «доброй» волей гаранта Конституции – это было политической целесообразностью исторического момента. Более того, узкий круг из пары сотен богатейших людей страны, ставших, прямо или косвенно, тем составом, который определяет или влияет на политику с помощью поддержки общественных лидеров, договорённости с бюрократией, также был заинтересован в таком положении дел.

Очевидно, что держатели огромных состояний не были удалены из коридоров власти окончательно и бесповоротно. Также очевидно, что разбалансировка государства как системы негативно влияла на оперативное управление приватизированным советским наследием. Соответственно, олигархическая верхушка была даже в большей степени выгодополучателем строительства новой России, чем рядовые граждане. Суверенность внешней политики и реанимация российских Армии и Военно-Морского флота позволили активно проводить экспансию на внешние рынки, а также не потерять свои активы внутри страны под нажимом извне. Структурирование государства дало возможность оптимизировать издержки, связанные с политическими рисками. Устойчивое экономическое положение в сравнении с последним десятилетием XX века позволило развивать не только добывающие отрасли, но и переработку и производство. Пусть не в том масштабе, как хотелось бы, но тем не менее. Период бюрократического реванша лучше всего характеризуют слова немецкого марксиста Герберта Маркузе: «Это не плохой образ жизни – он гораздо лучше прежнего, – но именно поэтому он препятствует качественным переменам».

Однако ни одно общество не может находиться бесконечно долго в благополучной статике. Социальная среда – не спорадические явления, это – процессы, которые имеют свойство влиять как положительно, так и отрицательно на государственное устройство. Противоречивое состояние отношений главенствующей бюрократии и тех 10 процентов, которые владеют 83% богатств Российской Федерации естественно начало входить в зону турбулентности.

Уже к окончанию президентского срока Дмитрия Медведева и премьерства Владимира Путина в России к крупным капиталистам образца 1990-х добавились государственные чиновники, чьи доходы и властные полномочия были вполне сопоставимы с финансовыми и политическими возможностями олигархов. Руководители федеральных ведомств и госкорпораций фактически осуществили мечту советских бюрократов: получив широкие полномочия на управление государственной собственностью, они достаточно успешно монетизировали управленческие функции. В конце концов пять, три или даже «какой-нибудь» миллион рублей в качестве зарплаты за месяц – это доходы вполне сопоставимые с денежными потоками героев залоговых аукционов. Преобразившиеся в социально-ответственных бизнесменов олигархи первой волны относительно мирно зажили с новыми олигархами-чиновниками. Политический философ Славой Жижек охарактеризовал такое устройство одной хлёсткой фразой. «Страшное сочетание капитализма с очень сильным государством, которое его регулирует». Фактически это был апогей бюрократического реванша и, одновременно, его завершение в прогрессивном виде.

Во-первых, произошёл определённый водораздел крупного бизнеса, его «капитанов», чиновников, инкорпорированных в те или иные группы, и обслуживающих их творческие и интеллектуальные страты. С одной стороны, сформировался круг, ориентированный на западные финансовые институты, то есть на спекулятивный капитал. С другой стороны, оформилась страта промышленных капиталистов, имеющих противоположенные стратегии и цели развития. Естественно, что противоречия между этими группами уже в период экономического кризиса 2008 года только усилились. Условно это можно назвать «демаркационной линией Глазьева». Авторитетный экономист, академик С. Ю. Глазьев неоднократно предупреждал о порочной практике деятельности международных финансовых спекулянтов в России.

Во-вторых, произошёл ряд ожидаемых «непредвиденных» событий. Снижение темпов роста мировой экономики, перенос центров экономической активности в Восточную Азию на глобальном уровне. Непосредственным ударом для России стал украинский кризис 2014 года, который сильно повлиял на внутреннюю и внешнюю политику Москвы. Постепенно сложившаяся модель российской экономики исчерпала свои возможности. С 2013 года постепенно начали снижаться реально располагаемые доходы населения – в среднем на 1,2 процента в год вплоть до 2017 г. Соответственно через пару лет после выборов 2012 года Владимир Путин столкнулся с несколько иным набором проблем, а позитивный заряд бюрократического реванша постепенно сводился к минимуму.

Олигархическая реакция 2018-2020 гг.

Сложившийся ранее консенсус затрещал по всем швам. С одной стороны, понимание гражданами России направления социального движения после президентских выборов 2018 года было несколько утеряно. С другой, сросшиеся бюрократия и олигархия явно были довольны структурой существующего государства. В свою очередь, стали очевидны шаги по консервации режима. Прежде всего, речь идёт о распределении доходов для наиболее богатых россиян, аффилированных с ними бюрократии и обслуги. Мировые рынки и структура экономики не могли что-либо добавить в финансовые потоки. Желания радикально менять экономическую сферу не было ни у чиновничества, ни у олигархической верхушки, но стремление извлекать прибыль из стагнирующей системы никуда не делось.

Результат такого мировоззрения вполне очевиден: повышение пенсионного возраста, бюрократического прессинга и налогового бремени. Брошенная вскользь фраза: «Народ – это новая нефть» показала, что безболезненное сосуществование народа и не-народа (не будем лишний раз злоупотреблять термином элиты) может закончиться в ближайшей перспективе. Причём всё описанное не стало злой волей отдельного могущественного закулисья. Речь идёт о закономерной трансформации экономического базиса в сложившемся политическом режиме. Пожалуй, это главный результат олигархической реакции, случившийся после избрания Владимира Путина на второй срок шестилетний срок.

На сегодняшний день власть действующего президента РФ по-прежнему опирается на поддержку народа, не всего, с оговорками, но Владимира Путина видят руководителем страны большинство граждан. Нынешнего главу государства поддерживает значительная часть российской элиты, из инстинкта самосохранения, из страха перед неизвестным, но поддерживает. Эта поддержка скорее инерционная, Владимир Владимирович не обладает безусловным «мандатом Неба», но остаётся центром влияния в России. На инсайдерском уровне, все особы, «приближенные к императору», отдают себе отчёт, что делёж власти в условиях тотальной нестабильности может привести если не к исчезновению с политической карты, то к пирровой победе. Даже те, кто видит себя на первых ролях в государстве, вынужденно проявляют осмотрительность.

Другой мир…

Как уже говорилось, на роль личности в истории существуют различные точки зрения. Так, на вопрос, почему социалистическая революция победила в России и не смогла этого сделать в Австрии, Венгрии, Германии или Польше, Лев Троцкий отвечал просто: «Потому что в России был Владимир Ленин, а в этих странах – нет». Конечно, создатель СССР и президент постсоветской России – совершенно разные люди в различные исторические эпохи. Но и со знаком «плюс», и со знаком «минус» Российская Федерация жила как «государство Путина».

Теперь же упомянутая форма управления подошла к своему логическому завершению, и винить в этом одного человека в общем-то нелепо. Сложившийся в 1990-е годы постсоветский режим развивался по вполне классической траектории. От «дикого» рынка к залоговым аукционам, от элементарных рыночных отношений в духе Адама Смита до сложных промышленно-финансовых конгломератов. И, наконец, от крупных предприятий до олигополий, включённых в сферы владения различных олигархических группировок. За весь долгий срок Владимир Владимирович проявил себя как человек, готовый работать с разными моделями управления и людьми, находить компромиссы и проявлять жёсткость, стратегически мыслить. Не во всех случаях, не всё время, но кто бы смог всегда? Действующий президент был и является ключевой фигурой в игре со многими неизвестными. Ключевой, но не единственной. Главной, но далеко не во всём главенствующей. Разразившаяся пандемия Covid-19 просто подчеркнула этот факт, показала зависимость и общества, и отдельных лиц от глобальных тектонических сдвигов, и в определённой степени ускорила движение в будущее.

Период, который я условно назвал олигархической реакцией, не продлится более двух-трёх лет. Фактически он и знаменует окончание путинской управленческой модели. На «престол» в скором времени начнут выстраиваться следующий претенденты, однако реализация тех или иных возможностей потребует формирования нового консенсуса. Возможно, участником его будет и Владимир Путин, уже в ином статусе. Но обсуждая «путинский режим», стоит задуматься о том, какой бы была Россия без Владимира Путина и, что ещё важнее, какой она станет без «государства Путина». В этой связи уместно задаться вопросом: что нас ожидает в перспективе трёх-пяти лет: религиозный и консервативный ренессанс, олигархический фашизм, радикальная федерализация, новый социалистический проект или иные сценарии?

В любом случае поэтизация и возвеличивание лидеров, равно как и взваливание на них ответственности за беды, их стигматизация – это признак незрелости человека, социальной группы или даже народа. Да и целью статьи не является задача ругать или хвалить лидера государства. Что бы мы ни говорили о Владимире Путине, он уже стал историческим персонажем. А вот мы как нация посткоммунистической России – стали?

Возможно, пришло время задуматься о своей роли в стране, о видении стратегии, о необходимой активности и рядовым гражданам России. Не сокрушительно-деструктивной, но созидательной. Как в области бизнеса, так и в государственной безопасности, равно и в сфере культуры и в мобилизационной готовности, в правах человека и обязанностях граждан, в социальном взаимодействии и социальной ответственности, в понимания чужого опыта и своего исторического величия. Мы же слишком много отдали государству, а потом как обиженные дети ругаем его за то, что оно использует свои полномочия не так, как это необходимо, не так, как мы считаем нужным.

Для того, чтобы избежать разрушения нашего же будущего, стоит остановиться со всепоглощающей полемикой относительно «государства Путина». Оно уже состоялось и фактически завершается вне зависимости от срока нахождения на президентском посту В. В. Путина. В условиях смены экономических циклов и политической турбулентности стоит задуматься о поиске новой целесообразности для будущей страны. Причём вести его необходимо, не дожидаясь очередного «хорошего» царя или надеясь на «новое государство Путина». Это основная задача для российской нации.

Оригинальная версия заметки на английском языке опубликована Pan Pacific Agency.